Поволжье в цивилизационном пространстве России
Дорогие друзья, уважаемые коллеги, приветствую вас на заседании Клуба. У нас очень представительный сегодня состав, ведущие нижегородские ученые и эксперты, а дистанционно к нам присоединился наш эксперт Олег Дмитриевич Агапов из Казани. Почти год назад наше первое региональное мероприятие прошло именно здесь, в Нижнем Новгороде. За это время к нам присоединилось восемь регионов, и мы будем далее расширять географию нашей работы в направлении Сибири и Дальнего Востока. В этом году мы будем уделять внимание экзистенциальным вызовам, которые встают перед нашей страной. В современных условиях мы как ученые, преподаватели, эксперты не можем устраниться от того информационно–интеллектуального противоборства, которое ведется вокруг России, да и внутри страны. Зарубежные «фабрики мысли» и антисистемная оппозиция в России поднимают тему распада России в силу якобы военных, политических и экономических неудач. В противовес этому мы заявили проблематику целостности цивилизационного пространства страны в качестве одной из основных для нашего клуба, и мы будем рассматривать ключевые регионы, обеспечивающие его единство в образовательном, культурном, ментальном смыслах.
Исторически одним из осевых регионов является Поволжье. Известна системообразующая роль великих рек для российского пространства, историческое значение Волги как пути «из русов в персы», Нижнего Новгорода как места силы, где собиралось ополчение Минина и Пожарского, самой реки как важнейшего рубежа обороны страны в годы Великой Отечественной. Нижний Новгород — восточная точка и своего рода олицетворение междуречья Оки и Волги, где формировалось ядро русской цивилизации.
Однако сегодня мы видим прожекты раздробления российского пространства. Обратите внимание на слайд «Построссийксая территория», отражающий нарратив распада страны. На нем обозначена «Поволжская республика», а также в качестве отдельных «государств» — все национальные республики Поволжья. Можно говорить о том, что данный регион рассматривается геополитическими противниками России как наиболее важный и уязвимый в «дроблении» России.
Сегодня, когда наша страна рассматривается как крепость, пусть и не осажденная, но в значительной степени изолированная от Запада, в интерпретации российского актуализируется концепция «Острова России» В.Л. Цымбурского. Напомню, в соответствии с ней Россия отделена от Запада «континентальными проливами», то есть территориями государств–пограничий российского и западного цивилизационных миров. К сожалению, мы видим приближение Запада к нашим границам, с чем связано и проведение специальной военной операции на Украине, обострение отношений с Прибалтикой, предстоящее вступление в НАТО Финляндии и Швеции. Дальнейшее продвижение этого фронтира является для России экзистенциальной угрозой. Если новые континентальные проливы пройдут по Кавказу, Волге, Уралу — это уничтожит российское цивилизационное пространство.
Отдельные регионы и макрорегионы России необходимо рассматривать в общей концептуальной, смысловой рамке цивилизационного пространства. Считается, что цивилизация — это культурно–историческая основа империи, которая поглощает культуры отдельных этносов и закрепощает народы. Мне кажется, от этого понимания надо уходить, и двигаться от парадигмы полиэтничности к модели «полиса этносов», где каждый народ выступает полноправным гражданином в едином государстве. Здесь можно также использовать концепт «гражданской нации», который мы подробно обсуждали в Казани.
Российское цивилизационное пространство полиструктурно. Мне бы хотелось представить вам некое предварительное видение, которое будет уточняться и в ходе нашей дискуссии, и в ходе дальнейших исследований Клуба.
Как бы мы к этому не относились, но в цивилизационном пространстве страны выделяется Московия. Мы подробно обсуждали роль Москвы в интеграции российского пространства на нашем заседании в конце марта, вы можете ознакомиться с его стенограммой на нашем сайте. Мы утверждаем, что, с одной стороны, Москву необходимо защищать, но при этом и сама она должна играть более включенную роль в развитии страны, восстановлении ее новых регионов, в международном сотрудничестве для преодоления геополитических барьеров.
Далее я бы выделил меридианальные мосты и связующие параллели. К первым относятся Поволжье, Урал и Енисейская Сибирь как ключевые регионы, призванные объединять страну с Севера на Юг. Параллели — это коммуникации с Востока на Запад, это Транссиб, Волго–Дон и другие существующие и планирующиеся транспортные пути.
Далее можно выделить опорные края. Этот термин принадлежит эксперту нашего Клуба Константину Дмитриевичу Бугрову. Он выделяет Урало–Сибирский опорный край, который, действительно, является опорным в промышленном и ресурсном отношениях. Опорными можно называть Краснодарский и Ставропольский края.
Особую роль в российском цивилизационном пространстве играют форпосты — территории, расположенные на границе с геополитическими противниками. На сегодняшний день это не только Севастополь, Калининград, Владивосток, но и Донецк, и даже Белгородская, Курская, Брянская области. Особое место в российском цивилизационном пространстве занимают новые регионы — ДНР, ЛНР, Херсонская область, Запорожье. Хотя мы называем их новыми, исторически они тоже в свое время были опорным краем Российской империи, на их территориях русскими людьми был построен мощный промышленно–ресурсный кластер.
Наконец, важно помнить о «глобальном контуре» российского цивилизационного пространства. Мы знаем исторические прецеденты, связанные с русской Калифорнией, открытием Антарктиды адмиралом Лазаревым, присутствием в Средиземноморье. Сегодня важнейшим участком глобального контура нашего пространства является Арктика, Северный морской путь. Если говорить о Поволжье и Нижнем Новгороде, хотя присутствующие здесь региональные эксперты скажут о своем регионе подробнее, то роль этих мест не только особая с исторической точки зрения, но и связана с перспективным развитием страны. Я хотел бы указать лишь на несколько направлений.
Первое — транспортное. Во всей стране приволжские города ассоциируются с автомобилестроением. Сейчас, с вызовом импортозамещения, необходимо занимать образовавшиеся после ухода западного автопрома ниши. При этом акцент нужно делать на развитии интеллектуальных транспортных систем. Мы видим в Москве электробусы производства «КамАЗ», некоторое время назад беспилотные «КамАЗы» тестировались в Арктике. Нижегородские «Газели» ездят по всей стране и не уступают зарубежным аналогам. Транспорт — это еще и транзитные возможности. Сегодня, как вы знаете, начал реализовываться проект коридора «Юг—Север» из Индии через Иран, Каспий и далее по Волге и железнодорожным путям к Санкт-Петербургу.
Рассматривается вопрос строительства нового Волго–Донского канала. В культурном смысле Нижний Новгород может стать нашей внутренней Европой, благодаря инновационному развитию и преображению городской среды, которое успешно реализует команда губернатора Нижегородской области. Такая модель развития будет способствовать превращению Поволжья в один из центров внутреннего туризма.
В более широком цивилизационном смысле миссия Поволжья — быть связующим макрорегионом для российского пространства, по которому пройдет путь с юга на север Евразии, от Индийского океана до Севморпути. Это позволит Поволжью стать важнейшей связкой не только Евразии, но и глобального мира.
Отдельно стоит сказать о миссии Поволжья в обеспечении мира и единства народов, населяющих регион. Важно, чтобы они были вовлечены в глобальный российский проект, чувствовали сопричастность ему и получали конкретную пользу от участия в его реализации. Я хотел бы предоставить слово Михаилу Ивановичу Рыхтику, эксперту нашего Клуба, который принял непосредственное участие в организации сегодняшнего мероприятия.
Добрый день, уважаемые коллеги! Я считаю заседания нашего Клуба в Нижнем Новгороде очень важными и значимыми, зарождается и даже отчасти возрождается традиция интеллектуальной дискуссии, нам иногда этого не хватает. Благодарю коллег из МГУ и организаторов Клуба за интересный формат.
Хотел бы сказать, что понимание России как крепости или острова имеет свои ограничения. Крепость ассоциируется с закрытыми воротами, а острову, чтобы оказаться в центре международных отношений, необходимо затратить много ресурсов. Если мы хотим быть частью глобальных процессов, мы должны принять риски. Мы говорим о внешних вызовах, но нам надо не закрываться от них, а управлять их действием. Примером могут быть миграционные процессы — запретить или остановить их невозможно. Поэтому нельзя замыкаться в коконе: и регион, и страна должны научиться навязывать свою повестку и управлять рисками. В этом, в том числе, важна роль интеллектуалов.
Михаил Иванович, коллеги, в ответ мне бы хотелось сказать, что Нижний Новгород является крупнейшим интеллектуальным центром в сфере социально–гуманитарных наук и в особенности международных отношений. Неслучайно уже второй год подряд мы открываем региональную программу заседаний Клуба в вашем замечательном городе. Перейдем к докладам.
Действительно, подобные интеллектуальные дискуссии очень важны для обмена живыми идеями.
Геополитика является атрибутом суверенного государства. Ее главной задачей является поддержание благоприятного социального порядка по периметру границ. Методы геополитики зависят от встречного отношения окружающих государство народов, от состояния среды.
Я различаю внешнюю и внутреннюю геополитику. Для России, в силу протяженности границ и этнического разнообразия, важна именно внутренняя геополитика. Масштабность российского пространства и разнообразие российских регионов требуют обеспечения взаимосвязей, связности территорий. Далее, мне представляется важным рассматривать внутреннюю геополитику не с помощью механических (мосты) или геометрических (линии, точки, окружности) метафор, а с точки зрения бионических связей. С их помощью мы можем представить регионы как живые клетки единого организма и их органические связи.
Регион Поволжья интересен тем, что представляет собой развивающийся региональный организм, объединяющий более тридцати субъектов федерации России. Внутри Поволжья и вокруг него действуют разнонаправленные силы и процессы, некоторые из которых могут способствовать становлению Поволжья как самостоятельного регионального целого. В этом контексте рассматривается и значение международных связей, и векторы интеграции Поволжья в систему внутрироссийских и глобальных отношений.
Словом «Поволжье» именуют внутренний макрорегион России, территорию, примыкающую к реке Волге. Как топоним Поволжье имеет несколько значений, за которыми стоит различное понимание границ этой территории. В постсоветский период есть пять значений. Три из них можно считать традиционными, они существовали во времена СССР, а два появились уже после распада СССР.
Самый узкий смысл связан со значением топонима «нижегородское Поволжье», которое активно использовалось и используется в поле исторических наук, но в современном региональном пространстве совпадает с территорией в границах Нижегородской области. Второй смысл связан с топонимом «Поволжский экономический район» и привязан к региональной стратификации социально–экономического пространства в СССР. Кроме того, слово «Поволжье» используется нестрого, как географическая метафора. В этом случае оно может указывать также и на другой экономический район, Волго–Вятский, и происходит это потому, что в составе этого экономического региона находится историческое нижегородское Поволжье, т. е. Нижегородская область.
В состав Волго–Вятского экономического района входят, наряду с Нижегородской, Кировская область, Республика Марий Эл, Республика Мордовия и Чувашская Республика. Центр — город Горький (ныне Нижний Новгород). После распада СССР Поволжьем стали неформально называть новый административный регион — Приволжский федеральный округ (ПФО). Центром ПФО является Нижний Новгород.
Последнее метафорическое значение слова «Поволжье» связано с экологическим регионом Большая Волга, который объединяет территории, находящиеся в бассейне реки Волги и ее многочисленных притоков. В территорию Большой Волги входят следующие субъекты федерации: Вологодская, Кировская, Костромская, Новгородская, Смоленская, Тверская, Ярославская области (Верхняя Волга); Владимирская, Ивановская, Калужская, Московская, Нижегородская, Оренбургская, Орловская, Пензенская, Рязанская, Самарская, Тамбовская, Тульская, Ульяновская области, Республики Башкортостан, Марий Эл, Мордовия, Татарстан, Удмуртия, Чувашия и Пермский край (Средняя Волга); Астраханская, Волгоградская, Саратовская области и Республика Калмыкия (Нижняя Волга). Неформальной столицей Большой Волги является Нижний Новгород.
В этой логике выявляется первая проблема Поволжья: является ли оно регионом–актором или это только название, привязанное к географической местности? Важность этой проблемы обусловлена, в частности, тем, что, если это актор, значит, есть внутренний источник социальной энергии развития, значит, существует возможность реализации системных, долговременных проектов в формате Поволжья в целом, оптимальных с точки зрения соотношения целей, затрат и результатов. Если актора нет, то нет и внутреннего генератора энергии развития, а значит, эффективная реализация масштабных проектов, управляемых, например, напрямую из Москвы, будет невозможна или будет крайне затратной.
Можно коротко определить факторы, которые содействуют формированию региональной сети соседской приграничной деловой активности в Поволжье. Ключевыми элементами соседской региональной интеграции являются:
а) река Волга и другие социально значимые ресурсы природной территории, а также геоэкологические цепочки/системы бассейна р. Волги;
б) геотехнологические транспортно–логистические цепочки, сохранившиеся с советских времен;
в) этнокультурные, этнонациональные и этноконфессиональные сети коммуникации, которые существуют не одно столетие независимо от меняющихся административно–политических режимов.
Прежде всего необходимо обратить особое внимание на то, что Волга — это одна из крупнейших рек Европы, соотносимая по своим размерам с бассейнами Дуная и Рейн–Мааса. Это выводит Поволжье в качестве одного из крупнейших бассейнов с запасами пресной воды, и этот статус не зависит ни от каких «санкций» и «фобий». Бассейн Волги является интегрирующим фактором соседского приграничного сотрудничества регионов Поволжья, но только при условии, что они становятся предметом комплексной публичной политики развития инфраструктуры, в т. ч. и как место природной транспортной артерии Поволжья.
Как экономический регион Поволжье традиционно разделено на два экономических района, так что постсоветская инерция, если она еще существует, является фактором дезинтегрирующим. Кроме того, дорожно–транспортная инфраструктура на территории Поволжья сохраняет материальную базу коммуникативной памяти периода СССР. Во–первых, поскольку Поволжье непосредственно граничит с Москвой, вся автодорожная и железнодорожная сеть центрируется на систему коммуникаций Москвы. Центры Поволжья (Нижний Новгород, Самара, Казань, Ульяновск и др.) не имеют вокруг себя такой концентрации дорожной сети, хотя бы сколько–нибудь напоминающей московскую. Входящая в Поволжье (в Большую Волгу) Московская область является более мощным экономическим центром, чем любой отдельно взятый центр, будь то Нижний Новгород, Казань, Самара или Ульяновск. Поэтому как экономический регион Поволжье обладает заметным инерционным «промосковским» потенциалом, работающим на его фрагментацию в поле тяготения Москвы и на ослабление.
Инфраструктурный потенциал встраивания Поволжья в систему внешних международных отношений связан с планами начала 2000–х гг., касавшихся развития трансъевропейских транспортных коридоров. По территории Поволжья предполагалась прокладка четырех таких коридоров. Вместе с тем проекты МТК существенно связаны с климатом международной политики. Международные санкции возводят тормозящие преграды на продвижении проектов транспортных коридоров.
Переосмысление системы транспортных коридоров необходимо. Основная философия нового подхода может ориентироваться на цели, связанные с развитием на территории России «сверхновых звезд» — межрегиональных центров экономической генерации. Главные контуры новой системы транспортных путей должны быть организованы внутри новых экономических мегарегионов. Проект из Ростовской области «Донецкое кольцо», что появился в рамках программы развития моногородов 2015—2016 гг., был первым примером такого подхода.
Как экономический макрорегион–актор, Поволжье нуждается в собственном мегацентре, генерирующем энергию гравитационного ускорения товарно–финансовых потоков, затянутых на «свои» и другие российские регионы. В Поволжье должна зажечься экономическая «сверхновая звезда» и сгенерировать «космическое событие» российской экономики. Поволжье, которое нуждается в восстановлении «генетической» целостности, системности полноценного многопрофильного мегарегионального актора. Это нужно и России, которая нуждается в создании внутренних мегацентров генерации потоков товаров и услуг.
«Железное» ядро «сверхновой звезды» Поволжья может быть образовано альянсом Нижегородской, Самарской, Ульяновской областей и Республики Татарстан — наиболее динамичных субъектов федерации Поволжья. База структурной организации «железного» ядра может быть образована посредством создания скоростного транспортного кольца «Н. Новгород — Казань — Самара — Ульяновск — Н. Новгород», в которое вложены все виды транспорта (воздушный, автомобильный, водный, железнодорожный). Оператором такого Поволжского транспортного кольца может стать специально созданная регионами–партнерами компания. Параллельно может быть создана ядерная логистическая инфраструктура, способная принимать объемные товарные потоки и оперативно дистрибутировать продукты их переработки во все регионы Большой Волги.
Регионы–партнеры являются и точками входа транзитных товарных потоков в систему, и точками дистрибуции этих потоков из нее. Сила притяжения для транзитных товарных «рек» будет состоять в том, что путь из любой точки России и Поволжья в любую другую точку Поволжья и России короче (быстрее/удобнее), если трек проложен не через Москву, а через Поволжское транспортное кольцо. Поволжское транспортное кольцо разгрузит транспортно–логистическую систему Москвы, если сможет обеспечить бóльшую скорость приема и дистрибуции транзитных товарных потоков, во-первых, по территории Поволжья, и, во-вторых, по направлению восточных, северных и южных регионов России.
Работа с транзитными товарными потоками — лишь один аспект миссии Поволжского транспортного кольца. Другой, более важный, состоит в том, чтобы организовать «кольцевое» размещение производительных сил, «кольцевое» разделение труда между регионами–партнерами, запустить «кольцевые» фабрики производства промышленной и иной товарной продукции, как для собственного потребления, так и для дистрибуции во внешнее региональное и международное экономическое пространство. Для этого региональную локализацию промышленных и сельскохозяйственных производств потребуется перевести в формат «кольцевой» (межрегиональной) локализации, региональные трудовые миграции — в формат «кольцевых», региональные промышленные энергосистемы интегрировать в «кольцевую» и т. п. Пилотным «кольцевым» треком мог бы стать новый туристический маршрут «Поволжское туристическое кольцо».
Необходимым условием развития генерирующих промышленных мощностей в четырёхугольнике «Н. Новгород — Казань — Самара — Ульяновск» было бы создание здесь Поволжской инновационной долины — межотраслевого «горизонтального» мегаинкубатора промышленных новаций и инноваций, на который могли бы быть замкнуты все вузы и академические институты регионов–партнеров. На этой основе смогут действовать «кольцевые» экспозиционные, выставочные, конвенциональные центры, логистические системы и пр., а также развиваться их «лучевые» направления на Чебоксары, Саранск, Пензу, Оренбург, Альметьевск и Уфу, Набережные Челны и Ижевск, Йошкар–Олу и Вятку.
Второй контур этой мегасистемы мог бы быть образован транспортными и логистическими связями между такими мегацентрами российских макрорегионов. Речь идет о том, что уровень гравитационного притяжения Москвы должен быть масштабирован еще как минимум на десяток сходных по мощности мегарегиональных агломераций. Движение в этом направлении просматривается в национальной программе пространственного развития России.
Важное измерение, где международные коммуникации соотнесены с внутрироссийскими, — это измерение религиозно–конфессиональное. В первое десятилетие 2000 – х гг. Нижегородская область и Татарстан становятся соответственно крупными центрами православия и ислама. Православная система коммуникаций центрирована прежде всего вокруг Москвы (Московского патриархата РПЦ), а ислам, кроме довольно слабого московского вектора, имеет жесткий вектор коммуникаций, ориентированный на Мекку и Медину, а с точки зрения исламских школ — на конкурирующие между собой за влияние на российскую исламскую культуру Иран, Турцию, Египет и другие зарубежные школы ислама.
В Нижегородской области в 2000—2007 гг. активно формируется объект православного паломничества — Дивеевский монастырь и Саровская пустынь, основанная преподобным о. Серафимом Саровским. В пространстве Поволжья Дивеевский православный комплекс является одним из наиболее значительных. При этом он находится в тени подмосковного Загорска, если оценивать его место в иерархическом пространстве РПЦ. Рост самостоятельного влияния Дивеевского комплекса логично ожидать именно в рамке Поволжья. К этому ведет логика конкурентных отношений РПЦ и ислама, фактором которой выступает ключевое значение Казани как центра концентрации коммуникаций поволжских мусульман. Рост значения мусульманской Казани может стимулировать рост значения Дивеевского православного комплекса в Нижегородской области. В этом плане Нижегородская область и Татарстан — своеобразная «двойная звезда», элементы которой конкурируют, и энергия этой конкуренции может симулировать их взаимный рост. При этом активность мусульманской Казани может сдерживаться силами федерального центра в рамках политики «выравнивания» его отношений с регионами, наиболее показательным примером которой выступает стремление федерального политического субъекта завершить действие двустороннего договора, который в 1990–х гг. регулировал особые отношения Республики Татарстан и РФ.
С другой стороны, некоторое федеральное сдерживание обусловлено международным вектором коммуникаций мусульман. Современный международный (арабо ориентированный) вектор Казани формировался на протяжении более чем десятка лет с самого начала 1990–х гг. Естественная конкурентная конфессиональная связка Нижегородской области и Республики Татарстан сама по себе не может стать устойчивым источником интеграции соответствующих коммуникаций макрорегиона Поволжье. Конкурентные религиозно–конфессиональные коммуникации станут частью процесса развития Поволжья только в том случае, если стратегии светского социального участия (региональные социальные доктрины религиозных сообществ) и православных, и мусульман будут настроены на сотрудничество в одном или нескольких социально ориентированных полях, интегрирующих субъекты федерации в системе Поволжья.
Наиболее перспективным представляется поле экологических коммуникаций, включая экологию человека. В этом случае импульсы конфессиональной активности могли бы усилить значимость экологической основы внутренней интеграции Поволжья, помогли бы вывести ее из-под спуда экономических и административно–политических перегородок и противоречий. Экологические доктрины, в том числе доктрины экологии человека, православных и мусульман в районе бассейна Волги могли бы создать новые позитивные поля взаимодействия с иностранными церквями, как христианскими, так и мусульманскими. В этом процессе смогут формироваться и базовые публичные ценности, отражающие фундаментальную и глобальную значимость экосистемы Поволжья и экологии человека. Этот сюжет возвращает к мысли, высказанной в самом начале статьи: регион Поволжье может формироваться как регион–актор только по мере становления общих коммеморативных практик и структур коммуникативной памяти всего сообщества народов Поволжья.
«От архетипа к культурному коду: мифогенные истоки цивилизационного развития региона»
Тема моего выступления — «От архетипа к культурному коду: мифогенные истоки цивилизационного развития региона».
Одной из важнейших особенностей исторического развития Поволжья является полиэтническая структура населения, включающая в себя русских, татар, мордву, чувашей, марийцев и другие народы. Народы Поволжья имеют очень древнюю и самобытную культуру; в течение многих столетий они живут вместе, а в их культуре немало схожего. Поволжье можно считать уникальным не только с точки зрения способа сожительства этносов, но и их развития через взаимодействие и взаимовлияние на цивилизационные процессы, проходящие в регионе и в стране в целом. Эти процессы имеют свои особенности. С момента вхождения в состав России не исчез ни один народ Поволжья, каждый из них вносил свои коррективы в развитие, формируя разнородное культурно–историческое пространство.
Исследователи считают, что сходство культуры совместно проживающих народов Поволжья заложено в их мифологическом сознании, основой которого, по К. Г. Юнгу, служит «коллективная память» предков. В мифологии проявляет себя древнейшая основа нашего сознания, а коллективное бессознательное проявляется в форме доминант, вокруг которых концентрируются различные образы. Архетипические слои и образы фундаментальны, они производят ситуации, имеющие влияние на деятельность человека, как на практическую, так и на духовную. Архетипы не «изобретаются», а «накладываются» на сознание изнутри, являясь убедительными в силу своей непосредственности. Мифология разных народов, проживающих на территории Поволжья, имела много точек пересечения, что послужило основой сходства их ментальности. Однако процесс перехода от архетипа к культурному коду нелинеен и сложен, поскольку сама архетипичность является для цивилизационных основ фактором скорее деструктивным, нежели созидательным. При анализе цивилизационного процесса в его внешней, наблюдаемой и изучаемой научными методами данности следует выделять два различных аспекта рассмотрения исторического движения: эмпирически фиксируемый и теоретически реконструируемый. И если во втором отношении целостность, последовательность, непрерывность и внутренняя логика цивилизационного развития человечества со времен «неолитической революции» до нынешней эпохи сомнений не вызывают, то в первом они представляются весьма проблематичными.
Архетип — это врожденные идеи или воспоминания, которые предрасполагают людей воспринимать, переживать и реагировать на события определенным образом. Архетипы означают не унаследованные идеи, а унаследованную предрасположенность к ним. Однако человек обладает относительным избытком психической энергии (избыточным либидо). Этот излишек энергии трансформируется в создание культуры. Трансформация энергии происходит с помощью символов, которые синтезируются из бессознательного, то есть из архетипов (Юнг называет их мнемоническими вложениями). Символы должны быть достаточно притягательными, чтобы пересилить инстинкты.
То есть Юнг в ходе развития своего учения заменяет архетипические образы термином «символ», перенося также на символ роль доминанты. Главная особенность символа состоит в том, что он вызывает реакцию не только на тот объект, который символизирует, но и на весь связанный с этим объектом круг значений. Культурная доминанта обозначает главенствующую идею, основной признак или важнейшую составную часть культуры.
Для Европы культурной доминантой, которая выступила в итоге в качестве центростремительной силы для различных народов, живущих на ее территории, стало христианство. Именно оно позволило народам осознать свое единство и стать движущим фактором развития Европейской цивилизации. В Поволжье же христианство выступает в качестве центробежной силы — причем как внешней, так и внутренней. Двухсотлетняя борьба марийцев против вхождения в состав Русского государства (черемисские войны), с другой стороны — бегство старообрядцев в заволжские леса после реформы Никона. Таким образом, чтобы активировать процесс цивилизационного развития, необходимо было преодолеть архетипичность сознания, выработав уникальный культурный код. То есть задача в данном конкретном случае — из набора архетипов создать единый культурный код, то есть наделить символ новой, общей культурной доминантой.
Основа этой доминанты нашлась как раз в мифологии. В ходе формирования новой культурной доминанты и складывается культурный код — совокупность символов и знаков, заключенных в предметах деятельности человека. Он необходим для понимания культурной картины окружающего мира. Культурный код универсален, открыт для редактирования, самодостаточен для воспроизведения, передачи и сохранения культуры. И именно на его основе формируются дальнейшие цивилизационные процессы. Код всегда искусственен, а архетип — естественен. Нужно было осознать, что может стать интегрирующим символом для создания культурного кода. Этим символом становятся именно мифы. То есть это не какой-то конкретный образ в мифе, это сам миф. Ведь именно в мифах герой должен победить в себе коллективное психическое, а именно освободиться как от покровов персоны, так и от власти архетипических образов.
Мифы всегда являлись одним из механизмов организации социальной и культурной жизни и помогали получить более целостное понимание мира. Стабильность мифологии и ее существование во все времена связаны с тем, что мифы помогают конструировать картину мира. Одна из основных функций — создание стереотипов, с помощью которых можно легко управлять массовым сознанием. Вторая функция — компенсирующая: мифы объясняют непонятные явления и представления о мире, тем самым восполняя недостаток знаний. Третья функция – символическая: создание символа, который может сконструировать культурный код.
Важность мифа заключается не в его содержании, а в его интерпретации. У каждого народа, обладающего древней историей, есть легенды, объясняющие начало мира и происхождение человека. В традиционном обществе они воспринимались не только как повествование об истории творения Вселенной и жизни на Земле, но и как усвоенные первопредками «уроки творения», принципы материальной и духовной жизни. Эти «священные тексты», изустно передаваемые от поколения к поколению, по мере изменения общественных отношений, налаживания этнокультурных контактов, усиления влияния мировых религий и т. д. постепенно переосмысливались, наполнялись новым содержанием.
Мифология помогла шагнуть от культуры к цивилизации, но за это пришлось заплатить отказом от свободы ради единства. Переосмыслению мифологических представлений способствовало православное и мусульманское духовенство, которое в целях утверждения учения сознательно сближало их с ветхозаветными сказаниями, а также Священным Писанием и Священным Преданием. Этому способствовало также расширение экономических и культурных контактов как внутри региона, так и за его пределами.
Таким образом, культурный код определяет набор образов, которые связаны с каким-либо понятием в нашем сознании. Это не то, что мы говорим или четко осознаем, а то, что скрыто даже от нашего собственного понимания, но проявляется в наших поступках. Смысл образов в разных культурах не совпадает. Поэтому для складывания общего вектора цивилизационного развития необходимо было придать этим образам смысл извне. Изучение культурного кода остается одним из основных ключей к пониманию сущности как отдельного человека, так и народа и нации в целом через культурное наследие наших предков, как единой национальной системы, которая оказывает большое влияние на формирование человека и создает ориентиры деятельности любого сообщества. Множество культур с их культурными кодами образуют культурный плюрализм. Поскольку в каждой культуре имеются общие или мировые культурные ценности (маркеры), это позволяет выделять наряду с культурным плюрализмом цивилизационный монизм — единую цивилизацию, в основе которой лежит многоуровневая культурная система с ее сложноструктурированным культурным кодом.
В итоге и складывается цивилизация — одна из основных единиц исторического времени, обозначающая длительно существующее, самодостаточное сообщество стран и народов, своеобразие которого обусловлено социокультурными причинами.
Спасибо, мне приятно участвовать в интеллектуальной дискуссии, особенно с учетом того, что я являюсь председателем Комитета по экологии. Поволжье — это регион, испытывающий на себе огромную антропогенную нагрузку. Она связана с промышленным комплексом, который формировался в 1930—50–е гг.
Для нашего региона Волга имеет центральное и сакральное значение. Но сегодня река в значительной степени деградировала, обмелела, снизилось биоразнообразие, происходит обмеление и засаливание почв.
Экологизм стал новой религией. Существуют либеральный и консервативный экологизм, которые становятся политическими идеологиями. В наших регионах до 15 процентов протестов имеют экологическую природу. Экологизм является ценностью для среднего класса и для этнических сообществ, как в случае с шиханами в Башкирии.
В Поволжье произошла одна из первых «цветных», или, точнее, «зеленых» революций. Это протест в 1990–е гг. против строительства атомной станции, в котором в том числе участвовал Борис Немцов.
Вопрос поднятия уровня Чебоксарского водохранилища вызвал межрегиональные противоречия, так как это вызвало бы затопление в Нижегородской области. Был конфликт между ней, Чувашией и Мордовией.
Существует проблема судоходности реки, которую планируют решать с помощью реконструкции шлюзов и углубления русла, но проблема все равно существует. Была программа спасения Волги, но речь пока идет только о сокращения сбросов. Но реки нет, так как она полностью работает на энергетику, накопление воды в каскадах.
На какой основе объединять регион — ответа пока нет. Это должно стать вопросом для дискуссии в публичном и образовательном пространстве.
Есть базовые для наших народов мифы — о демиурге (боге–творце), о водоплавающих птицах. Поволжье — единственный регион Европы, где сохранился метафизический кластер. Уникальным явлением являются священные рощи. Ряд находок сделано при строительстве трассы Москва—Казань. Их еще предстоит осмыслить.
Можно ли говорить, что речь идет о необходимости создания, конструирования регионального мифа?
Да, но скорее в плане конструирования общего цивилизационного мифа для России в целом.
Мне бы хотелось уйти от мифологического измерения, хотя оно очень важно, и оттолкнуться от концепции Клуба и поговорить о цивилизационных и мировоззренческих вещах. Идентичность Поволжья нужно искать не в глубине веков, хотя это интересно с научной точки зрения. Поволжье, в отличие от Киевской и Новгородской Руси, имеет отношение к великорусской цивилизации как единству славянского, финно–угорского и тюркского факторов, но не с этнической, а с мировоззренческой точки зрения. Она имеет этнический базис.
Москва является лишь периферией этого цивилизационного пространства, а Поволжье — его центр. Неслучайны слова Президента В. В. Путина, что Россия может сохраниться только как цивилизация.
Путь Север—Юг стал основой российской цивилизации, это путь «из шведов в персы». У правительства России есть план возродить Волгу как транспортную артерию. Иран выступил с инициативой соединения Каспийского моря с Персидским заливом.
А священные рощи — действительно уникальное явление, например, в Марий Эл. Удивительно, что в них до сих пор формируются межэтнические синтезы христианства, язычества, мусульманства.
Также хотел бы отметить, что в ополчении Минина и Пожарского вместе приняли участие практически все народы Поволжья.
У меня вопрос к Роману Владимировичу: может ли задача спасения Волги стать системообразующей и консенсусной для региона?
Да, с этим можно согласиться (краткая дискуссия).
С одной стороны, Волга является основой для региона, с другой стороны, в регионе не до конца реализуется роль государства, а с третьей — очень низкий уровень транспортных связей. Разорвано правовое пространство. Мы одновременно и Поволжье, и Приволжье, и Волго–Вятский регион. Иерархия судебных органов различна, несмотря на все связи. С Казанью мы в разных арбитражных судах. И подобные проблемы наблюдаются во многих регионах.
Для меня важна объединяющая и развивающая идея. Поволжский регион имеет не только транспортный, но научный потенциал, который может использоваться и в поддержании устойчивости окружающей среды. Это интеллектуальные транспортные системы и многое другое.
Обсуждение темы Приволжья как социокультурного феномена с необходимостью должна проводиться в контексте дискуссии о русской цивилизации. Она активизировалась в настоящий период времени под влиянием как политических процессов, связанных с нарастанием напряженности между основными игроками на международной арене, так и под влиянием возрастающего интереса к самобытным корням духовной культуры, противопоставляемых универсалистской западно–ориентированной модели.
Современный период, характеризующийся возрастанием активности в сфере возрождения национальной культуры многих малых народов, ставит новые задачи и перед крупными социальными общностями, создавшими самобытные цивилизации, оказавшие и продолжающие оказывать существенное влияние на мировое развитие. На современном этапе наша страна в очередной раз оказалась в условиях серьезного давления со стороны внешних сил, что актуализировало все аспекты обеспечения цивилизационной идентификации России. Обсуждение этих вопросов ведется в научном сообществе достаточно интенсивно.
Ключевой вопрос для отечественного самосознания заключается, на наш взгляд, в формировании представлений об идеальных основах собственно русской цивилизации. Утверждение цивилизационной идентичности для России в современном глобальном мире требует философского обоснования. История России всегда давала пищу для размышлений над проблемой соотношения универсальных и специфических начал в жизни народа и государства. В силу геополитических и культурно–цивилизационных особенностей развития нашей страны постоянно воспроизводится возможность для философского дискурса проблемы цивилизационного выбора России, при этом, несмотря на изменение конкретно–исторических условий, актуальность ее не снимается и не снижается.
Осмысление соотношения универсального и особенного в истории нашей страны выступает одной из важнейших проблем в рамках философии всеединства. Данная проблема носит историософский характер и выливается в рефлексирование соотношения европейской и русской духовных культур, что представляется одним из аспектов темы «Запад – Россия – Восток».
Это обстоятельство определяет задачу более глубокого осмысления философского и философско–политического наследия евразийского движения, избегающего произвольных упрощений и ориентированного на формирование продуктивной философии истории, которая позволит последовательно обосновывать национальную целостность России и сформировать устойчивое представление об идеальной модели русской цивилизации как гармоничном единстве во множественности, как проекции актуального всеединства в историческую реальность.
Коллеги, действительно, обсуждение поучилось продуктивным и многомерным. Мы рассмотрели экологическое, геоэкономическое, международное, глобальное и даже метафизическое измерения региона. Есть много задач для будущих исследований, всем спасибо!
Коллеги, мы затронули целый ряд аспектов развития Поволжья, от экологического до мифологического. Приглашаю всех к дискуссии. Хотел бы задать вопрос Юлии Сергеевне: в чем заключается региональный миф Поволжья? Что образует общую идентичность столь разных этнически и конфессионально народов?