Новые пространства большой России: актуальные проблемы и фундаментальные основания

Всех приветствую! Если говорить о ситуации с новыми регионами и их информационной интеграции в состав России, то работы ещё очень много. Процесс включения новых регионов в российское информационное пространство ещё до конца не завершён. Это можно сказать в отношении ДНР и в больше степени – ЛНР, хотя там процессы интеграции идут уже достаточно долго. После проведения референдумов произошло снятие неких формальных ограничений, однако в ситуации с Херсонской и Запорожской областями ситуация сложнее. У них нет такого пути, как у ДНР и ЛНР, которые выстаивались как государства, связанные с Россией, с 2014 года. В данных регионах предпринимаются определенные государственные усилия, направленные на их информационную и коммуникационную интеграцию. Есть многочисленные пробелы организационного и технического характера.

Одна из ключевых задач — повышение узнаваемости спикеров, выступающих в новых регионах, которые пользуются доверием населения. Нехватка такого рода источников ведёт к тому, что дезориентированное местное население обращается к украинским источникам информации, которые работают как в интернете через социальные сети, так и через телевизионное вещание, вещание радийного характера. Противник понимает необходимость донесения до местного населения своих нарративов. Эта политика продолжалась в течение 2022 года и будет продолжаться в течение 2023 года, что ставит перед государством целый ряд вызовов, связанных с необходимостью укрепления контроля над информационными потоками.

Необходимо бороться и блокировать данные потоки информации со стороны нашего оппонента. Также необходимо что-то создавать взамен этого. Это базовые информационные ресурсы, городские СМИ, региональные порталы. Важно обеспечивать их живое функционирование, так как мертвые структуры с точки зрения результатов там никому не нужны. Поддерживать блогеров и спикеров, поддерживать региональную журналистику, бороться с теми, кто оказывает давление на местных журналистов. Против активистов на данных территориях осуществляется информационный террор, следует обеспечить им должную защиту. Ситуация идентична той, что сложилась на Северном Кавказе после Второй Чеченской войны, где решалась банальная задача по расстрелу непримиримых.

Первостепенными являются успехи нашей армии на поле боя. То есть если наша армия будет успешно решать задачи в Запорожской и Херсонской областях, то никаких существенных результатов информационная деятельность противника не даст. Если же на фронте будут проблемы, то это будет мультиплицировать проблемы на прифронтовой полосе и в этих регионах в целом.

Добрый день, уважаемые коллеги! Благодаря Ивану Александровичу была подготовлена моя сегодняшняя презентация. Я постараюсь вернуться к дискуссии о новых землях. Полностью согласен, что одна из самых фундаментальных вещей этой ситуации — идеология, российская идея. Здесь очень важным фактором являются три составляющие, связанные непосредственно с модусами времени: 1) консенсус относительно прошлого, который сейчас пытаются построить в связи с расширением и усилением курса по истории: не против чего бороться, а что защищать; 2) консенсус в отношении будущего: то, ради чего мы живем; 3) общее настоящее (горизонтальные, а не вертикальные общественные связи). Но я буду говорить о другом. Об экономических уроках.

Почему я начинаю свое выступление с фото Крымского полуострова? Это связано не только с повестью Аксенова, но и с моим любопытным личным опытом 2021 года. На майские праздники 21-го года довелось отдыхать на южном берегу Крыма. Там я увидел серьезные изменения, которые произошли с точки зрения инфраструктуры, чистоты в регионе. Но однажды в городе Ялта я оказался на улице Рузвельта. По ней пытался проехать грузовик, однако плохо припаркованный автомобиль с московскими номерами преграждал ему путь. Водитель грузовика выразился следующим образом «Понаехали, оккупанты, машины парковать не умеют». Фразу «оккупанты» я слышал довольно часто, пусть и в шутливом режиме. Часть населения Крыма по-прежнему живет в тревожной ситуации неопределенности. Несмотря на вложенные инвестиции, на подъем уровня жизни. Этот аванпост, связанный с нами знаменитым мостом, еще не до конца решил проблему внутреннего самоопределения.

В составе Российской империи когда-то находились Аляска и Форт-Росс. Невольно задумываешься, как было бы хорошо, если бы эти территории остались нашими. Вспомним ту же золотую лихорадку и ее последствия. С одной стороны, Александр II, возможно, поступил правильно, попытавшись продать Аляску за 15-17 миллионов золотых рублей. Если бы это не произошло, то вряд ли бы мы смогли вложиться в Дальний Восток. Впрочем, случае с Аляской не хватало не только денег, но и администрирования ситуации: Русско–Американская была явно устаревшим инструментом. Возможно, прямое привлечение государства привело бы к другим результатам.

Другой пример - Китайская Восточная железная дорога. Самое главное не то, что произошло с ней после Русско-японской войны, Гражданской войны, а то, что по договору с 1945 года она была под совместным управлением Китая и России, включая Порт-Артур. Договор был заключен на 30 лет. У нас часто ругают Никиту Хрущёва за то, что он все «пораздавал направо и налево»; Севастополь — Украине, Порт-Артур — Китаю, как и КВЖД. Однако договоры о передаче КВЖД и Порт-Артура инициировал еще Сталин. Аргумент был тем же: «не слишком ли дорого нам это содержать?».

Калининградская область. На представленной картинке границы и название области на русском языке наложены на карту, которая написана польским языком. Идентификация Калининградской области — проблема, которая началась с 1946 года и существовала даже в то время, когда Литва входила в Советский Союз. Эта проблема проявляется, например, в том, что здесь регулярно велись кампании против германизации или полонизации этого региона в культурном плане.

Сейчас в область вкладываются большие средства. У нас замечательный губернатор — могу это открыто сказать без всякой попытки к кому-то подольститься. Но понятно, что в нынешней ситуации такие регионы, как Калининградская область, будут успешно развиваться, если будут не стоять на месте, а бежать быстрее всех. Искать неожиданные и нестандартные способы ускорения своего развития. Мне кажется, та же самая история будет важна с новоприобретёнными регионами.

Можно вспомнить Ливонскую войну или Русско-польскую войну, связанные с временным занятием обширных территорий дружинами Ивана Грозного и Алексея Михайловича. Почему это закончилось не так, как хотелось этим государям? Может быть, это было слишком затратными, дорогими проектами? Это урок, на который нам тоже следовало бы посмотреть, чтобы та же история не случилась с нами сейчас. Спасибо!

Моя сфера интересов — опорные регионы, Урало-Сибирская тематика. Я постараюсь показать, что нужно говорить об Урале и восточных районах страны не только как об опорных краях. Опорный регион — понятие довольно новое. В доиндустриальную эпоху не было «опорных регионов» в нашем, индустриальном понимании — «стальных поясов», «опорных краев», «становых хребтов» и так далее. Индустрия приносит с собой понятие о концентрированных локусах поточного производства. Зоны, плотно покрытые сетью таких локусов — это и есть опорные регионы.

Произошёл переход от «люди плюс земля» к «люди плюс полезные ископаемые плюс энергия плюс машины». Концентрированная индустрия в XIX–XX веках влияла на идентичность. В это время формируются такие устойчивые понятия, как Урал, Донбасс, Кузбасс. С 1930-х годов, на пике политики индустриализации, страну так и мыслили — поверх национальных границ формировались огромные комбинаты. Например, уральские планировщики предложили Урало-Кузбасс, а самарские планировщики продвигали Волго-Халиловско-Карагандинский комбинат. Это уникальная ситуация, потому что в истории мира страны, осуществлявшие подобные программы с подобным размахом, можно пересчитать по пальцам.

В XX веке возникают две оптики:
1) Оценка пространства сквозь призму культурной идентичности. История о колонизации как процессе формирования специфики, понятой как историко-культурная «особость»; как иерархия «особостей», укорененных в этноисторических традициях.
2) Морфология «опорных регионов», история о рукотворном богатстве, о технологии и производстве, о непрерывных процессах, об особости, понятой как индустриально-технологическая мощь, всё время актуализируемая в настоящем.

Как специфическое пространство Урал начинают осмыслять ещё в XVIII веке, к началу XX века возникает своеобразный «горнозаводской субстрат Уральского областничества», оперировавший хозяйственной «особостью» больше, чем культурными развлечениями. Советская индустриализация кардинально его изменила, предложив исключительно амбициозную программу развития.

Одновременно в 1930-х годах начинает быстро развиваться вытекающая из сталинской апелляции к «народности» идентичность Урала как «старопромышленного региона», немедленно обзавёдшегося своим фольклором. Например, в 1938 году П.П. Бажов публикует первые сказы. Они весьма своеобразно взаимодействуют в годы Великой Отечественной войны с нарративом эвакуации, дав в качестве эффекта понятие об «опорном крае державы».

Важно также отметить, что сами по себе «опорные регионы» не являются самоочевидными кладовыми богатства. Нет недостатка в разнообразных концепциях России как «страны богатств», причем часто они понимаются как «булки на деревьях» и могут рассматриваться как культурный атрибут, как что-то простое и самоочевидное. Но опорные регионы — это богатство не абстрактно-ресурсное, а конкретно-технологическое. Оно не является ни имманентным, ни самоподдерживающимся. Настоящее богатство — это головы, рабочие руки, машины, технологии и логистика, это производственные комплексы.

Как и на Урале, на Донбассе и в Приднепровье движущей силой формирования новой региональной идентичности выступала крупная промышленность, формировавшая свою реальность поверх устаревших границ императорских губерний. В 1940 году, тогда же, когда Бажов публикует сказы на Урале, своя версия сказов появляется и в Донбассе (Шахты).

В первые месяцы Великой Отечественной войны роль «опорного края державы» играл не Урал, а Донбасс вместе с Ленинградом. Однако неудачи первого года войны привели к тому, что Донбасс стал в советской культуре не крепостью, а жертвой. Но в целом у нас плохо изучена история Донбасса эры его индустриально-технического расцвета. Мы лучше знаем Дикое Поле XVI века, чем трудовой Луганск середины XX века.

Ситуация культурного вызова — распад промышленной основы опорного региона. Это не такой случай, как обычно думают: вопреки устоявшемуся мнению, значительная часть советской <промышленной основы> выдержала кризис 1990-х годов и продолжает сегодня работать. Ни один опорный регион России не столкнулся со сплошной деиндустриализацией: отдельные города сталкивались, макрорегионы — нет. Для индустриального региона заводы и шахты — не просто предприятия, а узлы идентичности.

Какой будет культурная траектория Донбасса, если учесть экономические трудности последних десятилетий, усугублённые годами конфликта?

Беру слово на правах модератора и предлагаю обсудить выступление Константина Дмитриевича уже в рамках общей дискуссии. Каков контекст моего выступления в рамках сегодняшнего заседания? Вы прекрасно понимаете, что на протяжении последних девяти лет в состав Российской Федерации входят Крым и Севастополь в качестве двух самостоятельных субъектов. В данном случае мы имеем дело с некоторым опытом интеграции новых пространств в политическое пространство Большой России. Мне кажется, что он интересен сам по себе.

Я всегда считал своим долгом рассказать о Севастополе в Москве и других центральных регионах. В рамках доклада я обещал ответить Роману Викторовичу по поводу того, что Хрущёв передал Севастополь Украине. Дело в том, что Севастополь никогда не передавался Украине. В соответствии с советскими официальными документами 1948 года, Севастополь передавался в подчинение РСФСР для восстановления этого города в качестве базы Черноморского флота Советского Союза. То есть Крым юридически передавали, а Севастополь — нет. Этот факт может повлиять на международно-правовую повестку, если его правильно позиционировать.

Россия на полуострове присутствует уже более 1000 лет. Крещение князя Владимира проходило как раз здесь. По моему ощущению, в медиадискурсе недостаточно акцентировано внимание на том, что Крещение проходило в Херсонесе, который непосредственно находится в Севастополе.

На следующем слайде мы видим, в хронологическом порядке, Папу Римского Клемента, сосланного в Херсонес в первом веке нашей эры. Его ждала мученическая смерть, и римляне его казнили, приковав к якорю и утопив, по-моему, в одной из бухт Херсонеса, где сейчас стоит памятник. В правом верхнем углу вы видите обретение мощей Клемента Кириллом и Мефодием в IX веке, которые они позже принесли в Рим и так аргументировали, что русский или славянский мир имеет право на свою письменность, культуру, исторические будущее. В нижнем правом углу вы видите фрагмент деревянной скульптуры, на которой изображён византийский император Константин Багрянородный. Он говорил о «росах» как о совершенно самостоятельном народе и живо описывал их пребывание в районе Крыма.

Впервые термин «Русский мир» появился в литературном памятнике XI века «Слово на обновление Десятинной церкви». В этой книге содержится описание князем Изяславом Ярославичем деяний св. Клемента, апостола и четвертого папы Римского (умер в 97–101 годах нашей эры). Деяния святого папы восхвалялись «…не только в Риме, но и повсюду: и в Херсоне, и ещё в русском мире».

Про Екатерину II много говорить не стоит, так как тут понятно, что есть «Греческий проект», есть его безусловная локализация в Крыму, который был для него опорным пунктом. Это, конечно, походы Фёдора Фёдоровича Ушакова и кругосветное путешествие Михаила Петровича Лазарева. Второй был одним из первооткрывателей Антарктиды, а в дальнейшем стал губернатором Севастополя и Николаева, что говорит о том, что Крым в начале и середине XIX века стал точкой проецирования глобального присутствия нашей страны. Лазарев в том числе оборонял Новоархангельск, русские колонии и русскую Америку. Крыму придавалась очень значимая роль.

На данном слайде можно увидеть достаточно длинный список народов Крыма. Однако в него стоит прибавить ещё и тавров, готов, гуннов и некоторых других. Для чего нужна данная таблица? На мой взгляд, именно на пересечении исторических движений этих народов развивались как Крымский полуостров, так и наша современная российская многоэтничность и государственность. Единственным государством в мире, которое восприняло и учло в своём развитии и цивилизационном образе все эти влияния, является, безусловно, современная Российская Федерация. Это есть однозначное доказательство того, что Крым может быть только российским. Российкие полиэтничность, многоконфессиональность, федерализм, транзитный потенциал и инфраструктура — оптимальные среды интеграции и развития Крыма и Севастополя.

Следующий слайд. На нем изображен Крым на геополитической карте Причерноморья. Семь государств, если считать Абхазию государством, окружают Чёрное море. Все эти государства, кроме Российской Федерации, являются унитарными и национальными, в той или иной степени моноэтническими. Как показывает практика, примером могут послужить Турция и Грузия, они достаточно агрессивно настроены. Россия также является единственным государством в мире, способным обеспечить безопасность полуострова.

Советский Союз полностью восстановил Севастополь. Город был разрушен на 99%, на каждый его квадратный метр было разным способом выброшено полторы тонны металла, включая бомбы, пули и прочее. И СССР не просто восстановил город путем построения «коробок», а реконструировал, воссоздал его величественность и красоту. На слайде изображен не Дом культуры, не Дворец пионеров, а Институт биологии южных морей. Очень большое значение уделяли восстановлению Севастополя после войны.

В плане этапов интеграции Крыма и Севастополя в российское политическое пространство всё тоже не так просто. Мы воспринимаем ситуацию несколько линейно, однако она была совсем не однозначна, особенно в некоторых этапах, на которых я бы остановил ваше внимание.

Первый этап — это 1991–2013 годы, «Третья оборона». Данное название можно выделить как «пунктик» севастопольских политических дискуссий. Справедливо, учитывая политическую конкуренцию, особенно ее обострение сегодня, говорить о третьей обороне Севастополя в этот период. В это время, вопреки всеобщему мнению, никакой эволюционной паузы не было, и это как раз очень сильно сказалось на интеграции Крыма и Севастополя в российское политическое пространство. И в Крыму, и в Севастополе постоянно активно развивались русские организации по созданию «правильных агентов». Это было, безусловно, проецированием мягкой силы России и создало условия для дальнейшей интеграции.

Понятно, что начало 2014 года по 18 марта — начало воссоединения Крыма и Севастополя с Российской Федерацией, «Крымская весна». С 2014 по 2016 год — период эйфории, а с 2016 по 2019 — период «отрезвления». Уже не так радостно воспринимали Российскую Федерацию наши крымские сограждане. В 2019–2022 годах — период конструктивной интеграции, когда удалось сделать многое из намеченного. И сегодняшняя ситуация — «Четвертая оборона», уже в условиях СВО.

Как происходила интеграция? Прошли выборы всех уровней, включая первые в истории выборы губернатора Севастополя. Были осуществлены крупные инфраструктурные проекты — ТЭЦ, аэропорт, трасса «Таврида» и другие. Был использован российский стандарт социального обеспечения и правила межкультурного диалога, развивалась общественная дипломатия. Созданы научно-образовательные проекты мирового уровня — «МореАгроБиоТех».

Можно выделить важные уроки для новых регионов. В новых регионах ещё не создана должная инфраструктура. Мы должна формировать ее сейчас, она отсутствует даже в Донецкой и Луганской областях, не говоря уже о Херсонской и Запорожской. Я сейчас говорю именно об инфраструктуре мягкого влияния. После 2014 года в новых регионах не удалось создать внятную систему информационного, идеологического и политического влияния. Конечно же, главное — безопасность. Сейчас я немного сомневаюсь в тезисе «Россия = безопасность». Мы пока что не можем обеспечить защиту Донецку и Луганску, под ударом находится Белгородская область. Необходимо создавать специальные институты для наращивания мягкого влияния и обеспечивать подготовку и развитие талантливых кадров.

С большим интересом послушал доклады. За что я люблю Клуб «Цивилизационное будущее России» — каждый выбирает себе сам модус выступления. Для меня совершенно очевидно, что наша Конституция уже по факту является идеологией. Более того, для меня также совершено очевидно, что Третья мировая война началась. Я не могу понять, зачем американцам надо было обострять ситуацию на Украине, потому что если бы всё было тихо и с виду благополучно, то в 20-е годы Большая Евразия неминуемо стала бы им полностью подконтрольной.

Сегодня я буду говорить об информационной политике России в новых регионах. Я, бывая в данных регионах, имею некое представление о том, что там происходит, и хочу поделиться своими соображениями.

Прежде всего об общих проблемах СМИ и социальных медиа. Понятно, что освещение жизни новых регионов преимущественно сводится к СВО. В отношении же жизни как таковой информационная картинка оставляет желать лучшего. Были интересные попытки в начале СВО, весной, когда мы продвигались на запад. Мы увидели человека на войне. Телеграм-канал «Рыбарь» тоже показывал нам, как складывается жизни в новых регионах. Сейчас по очевидным причинам такая повестка отошла на второй план, но она непременно должна быть.

Другая проблема — бросается в глаза перекос внимания, уделяемого новым регионам. ДНР и ЛНР де-факто уже восемь лет в России, а два других региона ещё и года в ней не пробыли. Наша задача — перекодировать и перевоспитать людей Запорожья и Херсонщины, качественно переделать. Вместе с тем там есть люди, которые реально работают. Их опыт достоин того, чтобы о нем рассказывали.

Подача информации остается недиверсифицированной. Здесь я возражу Александру Петровичу Сегалу, который говорил об одном языке России и Украины. Даже в ДНР и ЛНР разные языки, но не с точки зрения лингвистики, а в смысле того, какие понятия они используют и как их истолковывают. В отличие от отражения СВО и большой политики, в информировании о жизни новых регионов существенно больше недоработок. «Только и есть для нас возможная одна пропаганда — жизнь наша», — говорил Гоголь. К мнению классика стоит прислушаться.

Отдельно хотел сказать о смысловых недоразумениях, требующих скорого исправления. К сожалению, в той информационной картинке, которую мы видим, новые регионы показываются только реципиентами федеральной помощи. Это преподносится как благо, но людей это в определенной степени задевает. Давайте покажем успех человека из Донецка или Луганска в России. Это будет неравновесно, но это будет хотя бы что-то. Что ещё важно? Выравнивание присутствия в информационном пространстве обоих «старших» новых регионов — ДНР и ЛНР, пока что о ДНР говорится существенно больше. Тоже понятно, почему так происходит. Но давайте хотя бы в какой-то мер нарастим информирование о Луганщине. Потом важно откорректировать, что мы говорим об обоих «младших» регионах. Да, «ждуны» там не делают информационной погоды, но и функционирование «шпионских мостов» не должно замалчиваться. Еще одна проблема, о которой нельзя не сказать: борьба «за правду против официоза» не должна работать на интересы врага. Необходимо не давать ходу несвоевременной или ненужной информационной повестке.

Можно привести массу примеров того, как мы работаем по сохранению и окультуриванию региональных социокультурных идентичностей, особенно в «младших» новых регионах. Именно в обеспечении их особой идентичности в рамках Большой России я вижу определенное будущее, иначе у них наступит ступор перед перспективой их неминуемого «растворения». Важно понимать, что информационная политика — это концептуальное творчество, а не подкрашенный пересказ реальности. Приведу несколько примеров. Вот, например, замечательные постеры — «Спасибо деду zа нашу победу», «Урсула! Выпей с горя, где же кружка…». Улыбок и сарказма не хватает в условиях ежедневных обстрелов, но они нужны. Отдельный позитивный пример – культ Павла Анатольевича Судоплатова в Запорожье. Спасибо за внимание!